Рассказы, очерки

Самолеты в ремонт

Ансеров Д.О.

Октябрь1977 года. Прибыл по замене к новому месту службы, в ГСВГ,в г.Кетен, в 73й, Гвардейский ИАП, , на Боевом Знамени которого, было начертано - "Смерть немецко-фашистским захватчикам". Ввелся в строй, а спустя месяц меня посылают в командировку. Цель - сдать на авиаремонтную базу, находящуюся в Альтес-Лагере два самолета Миг-21 СМ, причем, там же
базировался еще один полк нашей Цербстской дивизии. Подготовили и проверили в эскадрилье паспорта и формуляры, сложили в сумки, загрузили их в «Пчелку», (АН-14) и я полетел малой скоростью на рембазу, а в это время туда же взлетела и пара подлежащих ремонту МиГов. Прилетел, а мигари уже там. Первым делом, сдал с обоих самолетов секретные блоки по реестру, оформил акты передачи, дождался, пока снимут аккумуляторы, их следовало привезти назад в полк. И тут приемщики спрашивают:" А куда тебе спирт слить, поскольку у нас его хранить не где". Проработав год на Миг 21 ПФ и ПФМ, к спирту у меня сформировалось бережное отношение, поскольку там его было что–то около 4-х л, в системе противообледенения. Однако, на СМ и СМТ спирт еще использовался, как охлаждающая жидкость для РЛС и полная заправка по спирту составляла 13л с небольшим и в ремонт самолеты пришли полностью заправленными. В отношении спирта, я никаких инструкций не получал, поэтому, глядя в плутовские глаза приемщиков, сказал: "Сейчас»" и побежал в военторг, где купил немецкое эмалированное ведро литров на двенадцать, с крышкой. Прихожу на рембазу с ведром, и говорю: " Сюда сливайте"- погрустнели ребята, однако полное до краев ведро нацедили, "А остальное сливайте , куда хотите»" – снова ребята повеселели. Ловлю какое-то ТЗ, гружу четыре аккумулятора, ведро и еду на стоянку, искать свой транспорт домой лететь. Пилоты наши, перегонщики, давно улетели на вертушке, а тот самолетик – АН-14 стоит и ждет. Подхожу к экипажу и говорю, что освободился и готов не только лететь, но и даже поделиться журчащей монетой. Ребята находят в
багажнике литровую емкость из под немецкой водки «Корн», делают из какой-то картонки воронку и очень аккуратно, кружкой отливают себе продукт и при этом сообщают очень радостную для меня новость, что ждем мы сейчас начальника политотдела дивизии, со свитой и вся эта кампания летит в Кетен. Гружу в салончик аккумуляторы, ставлю к задним креслицам ведро и жду вылета. Подъезжает УАЗ, выходят наши политотдельцы и отмахиваясь от доклада экипажа, лезут в самолет. Начальника политотдела я выделил сразу, было во взгляде политработников что-то такое, что отличало их от нормальных людей: то -ли чертинка , то - ли показная проницательность и доброта, а может актерствовали и пытались на народ таким образом воздействовать. Увидел он меня, аккумуляторы, ведро, я как мог в самолетике встал – "Сиди лейтенант. А ведро зачем?" Отвечаю, что сдал в ремонт пару самолетов, а ведро купил в военторге для личных хозяйственных нужд, поскольку только приехал по замене, контейнер придет не скоро, а быт налаживать надо. Удовлетворился полковник ответом и экипажу- "Поехали!". Все бы хорошо, но вот спирта в ведре всего на два пальца до края не достает, думаю:"Сейчас взлетать начнем, расплескается спирт из под крышки , нальется на коврики ворсовые, и будет в маленьком салоне не продохнуть и начнутся совсем другие вопросы". Взял ведро, приподнял над полом двумя руками за ручку, и все 30 минут, что летели, как бы пилотировал вместе с летчиками – они самолетом, а я ведром. Руки затекли, упер кулаки в колени, но продолжаю пилотировать свое ведро через болтанку, облака и воздушные ямы и думаю, что в сильных руках пилотов наши жизни, а в моих – моя дальнейшая офицерская судьба. Сели, зарулили, остановились, а нас уже встречают – замполит полка и зам по ИАС. Естественно, я переждал все церемонии в самолете, благополучно отчитался по командировке, а в конце дня отволок ведро домой. Последний спирт из этого ведра был допит спустя пять лет, когда друзья и
сослуживцы провожали меня на учебу в академию, а само ведро сейчас у меня на даче, иногда смотрю на него и вспоминаю, как мы летали с ним над Германией, когда были молодыми.

Дежурное звено
Ансеров Д.О.

Начало 1982 г, ГСВГ, 73-й Гвардейский ИАП.
Мой боевой самолет, МиГ-23 МЛ в ТЭЧ на плановом регламенте, я как и положено при самолете. Ангар и площадка ТЭЧ находятся почти напротив арочных укрытий дежурного звена, до них метров 300. Мимо ТЭЧ к дежурному звену идет магистральная РД, она не строго прямая, а плавно поворачивает вправо, проходит между укрытиями дежурного звена и далее к ВПП.
Поскольку наш 73-й Гвардейский ИАП находился на передовых рубежах социалистического лагеря поэтому он, как и многие другие авиаполки, нес Боевое дежурство в системе ПВО по защите воздушного пространства ГДР, что являлось с одной стороны, выполнением боевой задачи в мирное время, а с другой – потенциальным взысканием для каждого из состава дежурной смены. Не стану раскрывать секретов с техническими готовностями, скажу лишь, что в считанные минуты от сигнала тревоги, пилот должен занять место в кабине полностью готового к боевому вылету самолета (ракеты подвешены), доложить о готовности и ожидать дальнейших указаний с КП. Это означает, что технический состав у самолета должен оказаться еще раньше, чтобы: заранее включить самолет под ток, преобразователи, радиостанцию, посадить пилота и помочь ему с привязной системой, помочь состыковать ОРК (объединенный разъем коммуникаций), т.к. пилот в ГШ и в ВКК (высотно-компенсирующий костюм), вынуть чеки катапультного кресла. Кроме того, к этому времени сдернуть все чехлы (с ракет и фонаря), чехольчики (с ПВД) и заглушки для того, , чтобы пилот, получив команду, сразу смог запускать двигатель и выруливать. Полк проверяет очередная я комиссия из дивизии. Первым делом,
естественно проверяют дежурное звено, а дежурит как раз наша эскадрилья. Мимо ТЭЧ проехал дивизионный УАЗ, а, через пару минут побежали ребята из дежурной смены к укрытию, в котором дежурный самолет. Слышим, запускают, а вот он и выруливает, а вот уже на полосе, форсаж включил, полосатый конус оранжево- голубого пламени из сопла вырвался, а за ним и грохот от движка. Разбег, правда, какой-то странный, присел самолет, искры из под брюха, форсаж выключился, а потом и движок. Самолет лежит не полосе, на брюхе, а точнее на ракетах ближнего боя, похоже при взлете стойки шасси сразу на уборку пошли, фигурка пилота судоржно выскребается из кабины и отбегает подальше. Тут и началось бесплатное кино. От дежурного звена возвращается дивизионный УАЗ, а навстречу ему на хороших газах едет наш, полковой, командирский, видимо кто-то хочет узнать, что произошло. На плавном повороте, машины сталкиваются бортами, (на магистральной РД разъехаться не смогли), у машин при этом отлетают дверки, из них выскакивают две «папахи» и начинают крыть друг друга отборнейшим матом. Это было незабываемое зрелище. Вся ТЭЧ вышла поглядеть на этот выплеск эмоций двух полковников. Водители тем временем собирают двери, каждый свои. А дальше все просто – самолет в ТЭЧ, к вечеру из летающей лаборатории прилетел серьезный подполковник в очках и с большими полномочиями, давай пилота опрашивать и бортовые цепи проверять на предмет паразитной. Пилот сообщил, что в момент включения форсажного режима, он почувствовал, что, что-то не то, однако разбег начал - некогда на этом этапе взлета вникать, что там тряхнуло или не так щелкнуло, однако, как он сам заявил, никаких неправильных действий не выполнял. Тут и мой самолет пригодился, как аналог, поскольку оказался родным братом поврежденного и имел предыдущий заводской номер. Пол- дня экспериментировали и ничего, не убираются стойки при включении форсажа и все тут. Подполковник снова давай пилоту руки крутить, потом и говорит :"Товарищ капитан, вы взлетали в перчатках, оденьте ка их". Одевает, а перчатки на пару размеров больше. И как раз складочка над костяшками. Вот теперь все понятно. Направляющая рейка РУДа ( не сектор) находится под "краном" уборки- выпуска стоек, последний не имеет нейтрального положения, но имеет большую красную , вертикально стоящую шайбу на конце рукоятки и стопор. Стойки на выпуск –"кран" в нижнем положении. Да и не кран это вовсе, а 2-х позиционный электрический переключатель, а сам электро - гидрокран вне кабины. Сунул пилот РУД до упора, на форсажную площадку, да может рукоятку РУДа обхватил плохо, а тут еще на перчатке сверху складка и задел этот "кран" , цилиндры стоек с гидрозамков снялись и пошли, когда самолет взлетать начал. Пилоту "неполное служебное" - нечего было «кран» снова на выпуск ставить и божиться, что ничего такого не делал. Наказали и тыл, чтобы людям  вещевое довольствие по размеру выдавали.

ВОСПОМИНАНИЯ

 МАКСИМЕНКО А. А.

Коеthen, 1980-1985(часть 1)

Лето 1980 года. Только что похоронили Высоцкого… Закончилась московская Олимпиада и гости разъезжаются по домам. Тепло, солнечно.

Я – двадцатилетний лейтенант, только что окончивший Калининградское военное авиационно-техническое училище с красным дипломом. В кармане парадного кителя, сверкающего серебряными погонами, лежит предписание, согласно которому я должен прибыть точно в срок в «В/ч пп», расположенную в Вюнсдорфе. Cо мой едет Вася Кошельник – замечательный парень из Хмельницка с чудесной открытой улыбкой. Где  он сейчас? Последний раз говорил с ним, когда он был в украинских ВВС, кажется полковником.

Добравшись до Минска и убедившись, что на вокзале купить билеты проблематично, мы заняли очередь и пошли погулять по городу. Наткнувшись на одной из улиц на билетные кассы «Интуриста» мы с удивлением узнали, что по нашим проездным там тоже продают билеты, да к тому же есть места в купейном вагоне поезда «Москва-Берлин». Решили ехать до Франкфурта, а там «видно будет».

Вскоре мы сидели в чистеньком уютном купе и с любопытством рассматривали соседей – молодого студента-кубинца и латиноамериканца-врача, ехавших в ГДР отдыхать. За окном проплыл полосатый столбик и – вуаля! – мы в Польше. Нарезанные на лоскутки поля, лошадки, запряжённые в плуг – всё это создавало какой-то колорит, но, в общем-то, не так уж отличалось от только что покинутой Родины.

Интересней стало на одной из остановок, когда появились «спекулянты» и стали бойко распродавать солнцезащитные очки и электронные часы с семью мелодиями. Стоило это всё в 2-3 раза дешевле, чем в Союзе и спрос был достаточно высоким.

            Запомнилось, как поезд раскачивался из стороны в сторону на ходу. За всю мою жизнь сильнее качало только в Днепропетровском трамвае! Некоторые неадекватные личности с нарушенным вестибулярным аппаратом частенько слетали с верхних полок, правда травмы бывали очень редко – Бог хранит пьяниц!

            Глубокой ночью переехали мост через Одер и остановились во Франкфурте. Быстренько выскочили, поезд ушел, и мы остались одни – в Германии!!

Тут же встал извечный вопрос: «Что делать?». По традиции мнения разделились, и было решено обратиться к аборигенам, каковых не оказалось.… Приложив усилия и солдатскую смекалку, мы выловили чумазого машиниста маневрового тепловозика, и он махнул рукой куда-то в сторону, мол, русские там.  В итоге мы добрались до русского вокзальчика со спящими вповалку соотечественниками, где заспанная девица перекомпостировала наши билеты на Вюнсдорфский поезд, до прибытия которого было ещё около часа. Кто-то из убывающих «по замене» дал нам монетку в 5 марок, и мы с любопытством вертели её в руках, не зная, много это или мало? Оказалось, что очень даже и немало! Вскоре в наших руках было по бутылочке замечательного пива и по хот-догу с толстенной сарделькой! Жизнь стала налаживаться!!

            Утром мы вывалились из поезда и потащились «в 3-й городок». Оказалось, что Вюнсдорф это небольшой русский город, со своими магазинами, автобусами, памятниками и музеями. На афишах – известные фамилии артистов, кругом обычный наш люд, женщины, детишки…

            В штабе с нами побеседовали, выдали немножко денег до первой получки и поделили по гарнизонам. Мне достался какой-то Кётен, название, которое я ни разу в жизни не слышал. Кстати, о написании. Вообще-то сами немцы пишут его в двух вариантах – или Koethen или заменяют ое на о с точками сверху (как на нашем ё). На наших картах пишут в, основном, Кётен.  Помню, как все толпились у карты ГДР и искали места своего назначения. По общему мнению, служить было лучше на юге Германии, хотя, конечно, толком никто не знал, где он начинается.

            Закинули нас в пустой Ан-12 с дырками со всех сторон и стали поочерёдно развозить по всей стране. Взлёт, полёт минут 10 – посадка.… Накатался я тогда по самые уши! В итоге всё-таки вывалился из самолёта и побрёл в сторону штаба, стоящего у ВПП.

            Представился командиру. Подтянутый, крепкий, с искоркой в глазах и крепким рукопожатием – Валерий Сергеевич Азаров. Со многими отцами-командирами сводила меня впоследствии служба, но такой был один: настоящий мужик! Требовательный, но заботливый, вникающий во все детали своего большого хозяйства, знающий практически всех в лицо и по имени. Жаль, что он так рано ушёл из жизни.  Наверно, такие нужней  на небе?...

Поселили меня в общежитие холостяков, у гарнизонного КПП, над санчастью. Ещё то место! Смесь молодости, нерастраченной энергии и огромной зарплаты была взрывоопасной! Так что я очень рад был съехать вскоре в полученную комнату на общем коридоре. По крайней мере, стал высыпаться!

Началась служба в ТЭЧ 73-го гвардейского истребительно-авиационного полка. Попал я в группу РЭО к капитану Кузьмину Юрию Георгиевичу. Мне он казался тогда почти «мамонтом», как же – за 40! Старшим техником был Коля Сталмацкий, окончивший училище годом раньше меня. Он замечательно управлялся с ГаЗ-66 и был обладателем замечательной магнитолы AIWA, что тогда было довольно редко. Особенно запомнились прапорщики Юра Чигишев, Володя Осейков. Юра был хорошим спецом, а с Володей можно было поболтать «за жисть». Инженером полка по РЭО был тогда высокий и статный майор Ефимченко, очень интеллигентный и умный человек, служивший в своё время на Кубе и видевший «вживую» Фиделя. Народ подобрался грамотный и душевный. В конце недели всей группой, как и все, ходили в баню «со стеклянным веником» - заодно и помыться! Кстати, даже с учётом того, что народ пил в основном неразбавленный спирт и запивал его пивом, совсем уж пьяных было мало. Закалка!

Военный городок очень понравился – небольшой, чистенький, уютный.  В самом центре – большой магазин, промтоварный и продовольственный. Рядом – книжная лавочка. Поблизости – техническая столовая, чуть дальше – лётная. Всё под боком! До работы рукой подать. Правда, из-за этого и неудобства возникали, особенно поначалу – никак не могли привыкнуть к рёву самолётных турбин. Надо сказать, что шумели наши МиГ-23МЛ отменно! Даже побольше, чем двухмоторные Миг-25 и  всякие там Сушки.

Лежишь ночью дома, пытаешься заснуть, а тут очередной красный сокол пикирует – чувствуешь, что прямо на тебя. Только он отвалит – следующий на подходе. Керосин не жалели. Запах сожжённого топлива носился в воздухе постоянно, но со временем к нему привыкаешь и не замечаешь. Точно не помню, но суммарно полк налётывал какое-то совершенно опупительное число часов в год! Работы было много. Занимался я регламентными работами на Р-862 и Р-832М (со спарок), ремонтировал «Лазурь» , СО-69, систему опознавания.

Немцы тоже были рядом – от КПП метров 500 железнодорожный переезд и сразу за ним аккуратные домики. Надо сказать никакой враждебности или неуважения к себе мы не замечали. Просто они жили в параллельном мире и старались без особой надобности с нами не пересекаться. Бывало, конечно, что некоторые наши вояки вели себя некорректно (ну, скажем, набили как-то морду сибирскому медведю в зоопарке – мол «фашистам продался»), но нам за них было очень неудобно – кажется, мы на это обращали внимание больше, чем они. У большинства наших контакты с иностранцами были эпизодическими (не считая хождений в магазины). Чаще всего это происходило во время мероприятий под общим брендом «Дружба» (так и говорили: «идём на Дружбу»).

На моей памяти было несколько подобных мероприятий в Офицерском Клубе. Несколько при начальнике клуба Вальцеве Александре Ивановиче, и ещё несколько – когда начальником стал майор Бороздых, но уже в эпоху борьбы с пьянством. На них всегда со всей очевидностью мы наблюдали, что русские танцуют плохо, зато готовят и пьют лучше всех! На таких мероприятиях частенько обменивались недорогими сувенирами, и вот что было удивительно: самым крутым подарком для ГДР-овца было что-нибудь из ФРГ (мы это могли купить свободно – скажем, пену для ванн в Киеве или ещё какую-нибудь мелочь). Для них это было недоступно, разве что за дойчмарки в «Интершопе», с большим риском.

Клуб был «очагом культуры». Старое здание «с историей», поскрипывающий паркет, актовый зал с дубовыми колоннами, где устраивались многолюдные новогодние ёлки….

 Там крутили кино, работал бильярд (довольно приличный), давали концерты артисты (запомнился приезд Олега Анофриева) и там, наконец, было кафе!

Бар был на высоте – там я выпил коктейлей больше, чем за всю прошедшую и, похоже, оставшуюся жизнь! За сущие копейки вам в стаканчик вливали ликёр, сухое вино, сок и добавляли льда. Божественный нектар ласкал нёбо ))) Кормили там неплохо, а отечественные вина от 3-х до 8 марок за бутылку (при зарплате больше 800!) были просто вне конкуренции. Правда, народ предпочитал местное популярное вино типа «Домино» за 2 с небольшим марки, местную водку «Луникофф» в специфичной бутылке – её форма по преданию напоминала немцам о наших первых спутниках, ну и дармовой спирт – под самыми различными соусами. Любимыми местами возлияний помимо кафе было местечко у забора части неподалёку от КПП под кодовым названием «Дрозды» (этимология мне неизвестна), ну и ещё несколько аналогичных закутков поближе к ВПП – подальше от начальства.